Главная » 2014 » Октябрь » 20 » Низкая Облачность
16:47
Низкая Облачность

В этом году все летчики и летчики наблюдательской эскадрильи переженились. Так бывает.—-вдруг вce женятся. При желании и Орехов мог бы не отстать от своих товарищей. Парень он красивый. Красивы! — в данном случае ело во не подходящее н само слово бракованное. Да а какой он красивый,—на шее шрам, нос приплюснутый и губы грубые. Но в Орет было очень симпатично. Не будь шрама и губы как яадо и нос в порядке. — было бы хуже.

Так-то при желании а Орехов мог бы не отстать от своих товарищей, но он не торопился. Вовсе не на хакнх-нибудь принципиальных расхождений по вопросу о браке. Он к браку относился вполне благожелательно.

— Женятся, и хорошо,—рассуждал он,—но я все-такн подожду. Торопиться некуда.

При том, мвляи.м жизнь женатых, он не особенно завидовал нхнему тихому уюту, ихнему семейному счастью. И* уюта часто доносился вубовный скрежет, а иногда оттуда летели осколками тарелки и стаканы. 

Орехов не завидовал женатым.

—    Женятся,—пусть себе женятся. Я подожду,— иг к спеху.

Главное, ему казалось, что среди женщин самый большой процент мещан. Там нх самое главное болото. Ов, конечно, великолепие знал социальные коряк этого дела. И вовсе не придавал значения тому факту, что mosi женщины на полтораста грамм легче мужского. Он гнал, что дело не в этом. Он и Бебеля читал—«Женщина н социализм»—и нэ истории революции знал многих прекрасных, талантливых женщин. Но вот в жизни Орехову такие не попадались.

—    И почему это,—думал он с досадой,—как у девушке ’лаза цветут н чулю светятся, так дура-дурой, а как поумней и посодержатсльией, так тошно смотреть. Конечно, это не правило, но Орехов большей частью сталкивался именно с такими экземплярами. Ясно, с такой свою жизнь не свяжешь. Пошутить с ней, подурачиться или. как любил выражаться Орехов, «проветриться» это еще куда ни шло. Л вот поговорить' с ней о чем-нибудь серьезном, как с другом, как с товарищем, посоветоваться, поделиться,—это невозможно. Так что при встрече с такими девушками Орехов разговаривал совершенно не так, как всегда, в обращении с ними у него выработался условный рефлекс. Для этих девушек он специально имел небольшой запас Фраз и случаев из 

летной жизни. И так хак многие девушки очень часто задавали одинаковые вопросы, то для них давным-давно у Орехова были заготовлены ответы. Вот, например:

Девушка (это всегда опрашивал* в первый же день знакомства): А как летать страшно)

Орехов (каким-то пошловатым, не своим, голосом) : Страшно, но воздух—моя стихия.

Тут он обыкновенно делал небольшую паузу и прибавлял загадочно:

• — Я, когда не летаю, чувствую себя отвратительно. Шум мотора для меня алкоголь. Отберите у меня машину,—и я застрелюсь.

Орехову, между прочим, никогда не бывало страшно, но сказать об этом, значит, никакого впечатления. Так же он великолепно себя чувствовал, когда и не приходилось летать, но он знал, что девушкам так больше нравится. Особенно про «-застрелюсь».

И дейсп вительно, девушка ласковей смотрела на Орехова и шептала:

—    У вас квылья, и вы «таете. Как вто ква-Сиво.

Неожиданно А яушка картавила н говорила так, как-будто у нее в носу только что выросли полипы.

И Орехов, смеясь над этой глупой девушкой, говорил ей в тон:

—    О, да, его так кяасиво. Это феевячно!

Когда Орехов познакомился с Энной, он подумал о том, как доооео Знна похожа на Катю М., а также он с горечью подумал, как часто люди внешне похожи друг на друга и как мало трафаретов отпустила природа на это дело. Он даже спросил -у Зины:

—    Не сестра ли вам Катя М.}

—    Нет,—ответила она,—у меня сестер нет.

—    Впрочем, вта деталь не существенная,—заметил Орехов,—самое главное, что вы тах же прекрасны, как она.

Знна на вто ничего не ответила н, вообще, молчала. Орехов решил, что он» принадлежит х группе «Б» (молчаливо-глупые) и что вто гораз-* до лучше, чем группа «А» (болтливо-глупые). Группы «А» и группы «Б»—а го он сам придумал, а для чего,—не знал. Не для ствтнстики-же?

В следующий раз, когда он встретился с ней, он сказал то, что ему приходилось говорить уже много pis:

—    Сегодня утром, одевая гимнастерку, я глянул иа свои петлицы н вспомнил ваши глаза.

—    Вот как,—заметила безразлично Зина н чему-то улыбнулась.

Между прочим, у нее глаза были вовсе не голубые, а отчетливо карие.

—    И о 1—если бы,—продолжал он в том же дуЪе,—небо было б всегда такое, как ваши глаза, то навсегда исчезла бы низкая облачность, что больше всего не любим мы, работники вов-духа.

—    Вот как,—заметила опять Зина.

И, так как она молчала, либо только говорила «вот как», то Орехову пришлось очень быстро вытряхнуть на себя весь запас фраз и случаев из летной жизни.

Зина говорила е сожалением своему товарищу Саше Конвертову,—он учился вместе с ней в техникуме:

—    Я как-то познакомилась с одним летчиком. Но я прямо удивлена, до чего глуп и пошловат. Досадно, что среди наших летчиков есть такие типы.

—    Познакомь меяя с ним,—попросил Kimep-тов,—я хотел бы полетать.

—    При случае,—пожалуйста. Хотя больше с ннм встречаться не намерена. Меня раздражает вто: «Мотор сдох.» Ваши глава—голубые петля*

—передразнила от Орехова.—Брр, как противно!

«Почему она молч ) — ауыал о Зине Орехоа н сам себя успокоил.—Мещанки любят прикидываться таинственными, молчаливыми, (галочными. Ничего, скоро она откроет свой прелестный рот, н оттуда посыпятся дер яня1 соловьи н бумажные розы».

И вот он опять втретял Зину, он, была вместе с Конвертовым.

—    Познакомьтесь! — мой товарищ.

—    Чего вес так редко видать,—спросил Орехов у Зины, хотя он сам в последнее время был так вагружен. что вот в пер 1Й раз вышел погулять.

—    А вы равве соскучились,—сказала ему в тон

Зш

Ей очень хотелось вызвать Орехова на разго-вор, чтобы н Конвертов убедился, какой втот летчик пошляк.

Орехов не заставил себг ждать.

—    Хотя мы. летчики, нмзем дело с небом, на н нам не чуждо земное, особенно прекрасный пол.

—    Уой!—тихо промычала Зина и ближе подвинулась к Конвертову.

—    А вчера.—продолжал Орехов,—кружась над городом, я заметил крышу вашего дома, и мне захотелось на полном газу вреваться к вам в комнату.

—    Уон!—уже на втот раа озорно и громко промычала Зим н сказала:—Как противно!— я удрала.

—    Зинка, брось,—хотел ее остановить Конвертов,' ) она не обернулась.

Орехов смутился.

—    Что с ней?—спросил он на втот раз обыкновенным голосом.

—    Не знаю,—ответил Конвертов и попросил:— Нельзя ля мне как-нибудь полетать)

Орехов пробурчал что-то непонятное, он больше думал о том, почему ушла Зам.

—    Я ударник,—продо лж Конвертов,—я даже, если вто требуется, могу справку... из заводоуправления.

—    Ладно, как-ннбудь!—Орехов хотел отделаться от парня.

—    Да не как-ннбудь, а ты уж говори определенно,—перешел неожиданно на ты Конвертов.— Если вто только возможно, то назначай время. Мне доваоехт хочется полетать. — прибавил он очень просто.

И был день, когда в лагерь авиочастн пришел Конвертов. Орехов доложил о вей командиру. Тот прочел бумажку о том, что Конвертов пре-' мнрованхый ударник н сказал:

—    Ну что ж, можно будет, раз ему тах хочется полетать. Минут двадцать.

—    Слушаюсь, товарищ кошкдяр,—сказал Орехов. И она пошли вместе с Конвертовым пешком на авродром. По дороге Орехов спросил:

—    Скажи, пожалуйста, что собой представляет вта Зина) Ты ее давно знаешь)

• - Мне о ней говорить не полагается. Я буду пристрастен,—сказал Конвертов,—я ее люблю. Но она замечательная девушка. Комсомолка. Общественниц». Не липовая, а настоящая. Без дураков,—прибавил искренне Конвертов.—В техникуме ты знаешь, как с ней считаются! И не удивительно,—она марксистски гораздо лучше дру nix подкована. Знна—замечательная девушка.

—    Я н не зшл,—заметил Орехов.—Мне каэа лось, она—просто барышня-мещаночка.

—    Это смешно, — сказал Конвертов и остановился посреди поля.—Зинка—мещанка! Зина—

прекрасный товарищ. И у вас ее в техникуме все любят. Она очень много работает. И главное, умеет работать, вот что вавшо,—добавил с некоторой завистью Конвертов.

Затем она шля молча. И когда уж подходили к аародрому. Конвертов сказал:

—    Почему-то она тебя не любит. Считает пошляком,

—    Вот как)—процедил сквозь зубы Орехов н яокраь л.

Когда они улетели с авродрома и поднялись на высоту шестисот метров, Ооех подумал о Зине. Может быть, действительно, прав втот парень: «Ну, конечно, он прав, зачем ему врать. Потом, как она фыркнула. Да она не тол к фыркнула, но громко сказал*, что противно. Значит, она все понимает. Какой я дурак». И Орехов позавидовал атому парню. Он посмотрел ы круглое зер-кало я увидал самодовольную розовую морду Конвертов а. Ветер сворачивал в сторону его улыбающиеся губы. Одной русой он держался у горда за ремешки шлема.—должно быть не туго аванзал.

«А ну-ка посмотрим, как ты себя сейчас почувствуешь». — И Орехов стал l ..рать высоту. Конвертов вдруг увядал, как ja него падают облака, н ему по очень поиравилом. Затем, когда он увидал, что на том месте, где полагается быть 

синему небу, растет зеленая трава, а снизу прет небо,—ему стало страшно. Ему показалось, «то он висит на ремнях вниз головой. Но вот секунда, я все опять как полагается.

—    Хорошо бы еще раз испытать это чувство,—подумал он н закивал головой и сияющий вакрвчал:

•— Еще, еще!

Орехов в гчррало наблюдал за ним и думал о нем тепло:

«Приятный парень. Молодей* Ну-ка я тебя еще раз качну». — И on еще ра» сделал мертвую петлю.

Вечером, возвращаясь из города иа аэродром. Орехов встретил у аптеки Зину. Она была в плаще и в черном Сереть. Орехов подошел к ией и, очень волнуясь, сказал:

—    ЗдрааствуЯте! Мне надо с вами поговори!а.— И, не дожидаясь согласия, продолжал.—Я очень виноват перед вами. Вы понимаете...

И ои рассказал ей обо всем, упомянув о запасе фраз и даже о голосе.

Она улыбнулась и заметила:

—    Как вто грустно. Зачем это вам понадоб лось. — Я вас приняла за пижона.

Ои не мог ей ничего на это ответить.

—    Все могло быть совсем иначе,—произнесла она очень тихо, И Орехову она показалась само» прекрасной на свете. Ведь именно такую девуш

у он так давно -««ла*

•стрегнть. Иа аптека ам-шел Конвертов. Он был в новых калошах н желтых ботинках. Он присоединялся к ним, н онн пошли. Неизвестно к чему. Конвертов, глянув нк сзон ботинки. самодовольно сообщил:

—    Вот теперь, когда стал завязывать шнурки двойным узлом, онн больше не болтаются.

—    Зато ночью, как ты с ними мучаешься. Вчера я дане рассердилась, — до трех заметила Зина.

—    До свиданья!—сказал печально Opexoв

—    Прощайте!

И когда ов завернул за угол, голос, тот самый противный голос, которым он оперировал при разговоре с девушкамн-мещанхамк, приободрился и угодливо шепнул:

—    Па-ашел.

—    Замолчи, болван, — крикнул на него Орехов.—Я убью тебя, пошляк.

И он пошел к остановке автобуса, чтобы поехать на аэродром.

Просмотров: 1070 | Добавил: hypnoice | Теги: История, статья, рассказ | Рейтинг: 5.0/2
Всего комментариев: 0